[indent] только ты имеешь значение.

[indent]  [indent] никто, кроме тебя, не понимает.

я всегда буду рядом - только протяни руку.

насколько губительна может быть исключительность. когда один возводит в абсолют другого; когда все чувства расцветают маковым полем, а их дурман застилает ясность взора; когда в сердце сталкивается млечный путь и туманность андромеды; когда в катастрофе слияния душ виноваты оба.

молодость всё прощает: ошибки прошлого и настоящего, трусливый побег от самих себя, первый взрыв сверхновой в крови, окситоцина, дофамина, всей этой гормональной и материальной дури, возложение ожиданий и пагубу надежд, одни и те же грабли, дихотомию чувств и бронебойность розовый очков.

так он говорил. но больше - слушал.

про звезды, про болиды, про кольца гамма-всплесков, про гипнотическую сизигию, всё про космические вершины и ничего - про земную низменность. подмор понимал, но не термины, не чертежи и расчеты, он понимал, слышал, видел, как в глазах напротив горел настоящий магнетар, как маркус оживал, по-другому смотрел, дышал, фантомно шагая по созвездиям, и как утягивал за собой, впервые протянув кому-то руку, как бродил уже вместе с ним по солнечной эклиптике.

подмор стал для него исключительностью, о которой никогда не просил, в сознании отрицая любые связи дольше одного вечера.

подмор стал бесконечностью, которой он посвящал всю свободу мыслей.

подмор стал ошибкой, которую молодость не простила.

( нет )

маркус думал, что если порезать их линию общей жизни, станет легче. уйти первым, бросить первым, предать первым - забрать все те дебюты, которые могли бы случиться с ним, обрушить эмоциональный катаклизм на того, кого берег с той же силой, что и сестру.

а теперь расскажи, стердж, что с ней случилось. расскажи, что ты сделал.

[indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent] что ты мать твою

[indent]  [indent]  [indent] с ней сделал?